Отрекаюсь от вечности,
пересекая мосты, охватывающих
момент
и
вспоминаю сквозь слезы,
как две тысячи лет назад
маленькая рыбацкая
лодка на Неве,
мечтаний полна, и ты
и
мои руки,
с
нежностью к любви ползли.
Тысячей мостов
которые не существуют,
в
наших глазах в ночи растут,
объединяют людей
и
Богов ,
в
только одну жизнь,
что мечтание понимает,
и
нам нужна только
молитва одна,
чтобы понять друг друга навсегда.
Утром и вечером, когда
розы пахнут
сказки о свободе,
которые в России еще пишет душа,
миллионы людей носят в руках,
эти сказки как факел жизни.
миллионы людей, что не верят
в
Бога
но верят в хождение по воде
по озеру Ладога,
верят,
как миллионы глаз,
одной любовью зажгут пламя,
на землю на небо назад
смогут вернуть
тебя,
когда верим друг в друга.
И
лишь в сумерках,
потаенные уголки и великие проспекты
и
эти розы с запахом свободы,
пьяницы купают в отверженной русской любви,
своими мокрыми очами,
как с намокшими крыльями
птица, пойманная в другом мире,
и
шепчет–Дорогой мой, родной,
Словенская душа еще Нечто имеет.
Бог не понимает любовь
такую,
как мокрые, усталые
очи девушек, что читают
Бояшова и Пелевина в метро
Между Невской и Пионерсокой,
Больших арок триумфальных,
на входе в душу града,
как большие ожидания, что спрашивают
где герои, о которых
сердце сожалеет
и
эта нежность, что скучна
если за ней не умереть.
Не спрашивай никогда
сколько стоит эта нежность,
с
плеч кого-то мы упали на первой пробе
и
первые знаки непонимания любви —
русские романы по комнате,
разбросаны были,
и
водка в полночь безо льда,
и
после первого поцелуя долгая тишина,
потому что уже холодно, когда
дрожишь
над Тучковым мостом
пиша о любви как об правде,
что редко вспоминается,
о
которой давно уже
все сказал граф Толстой.
Когда бредем по лабиринтам счастья,
Забудем нить, совесть
и
хлеб,
душа назад не хочет,
из объятья рваться,
в
которых нежность писк,
и
от сильного желания
дымиться все,
желаю для Бога в душе боль,
потому что сердце словенское не понимает.
Мне стыдно перед памятником Пушкина,
Перед домом, где он учился,
На месте, где его глаза
ранены навсегда,
На улице где, он действительно
любил,
Мне стыдно, что когда-либо думал,
Что для любви,
кроме женщины, еще что-то другое
нужно.
П.С.
Бог Любовь не понимает,
даже с тысячью
и
тремя лицами
наоборот
в
церквях было бы в сто раз больше
икон блестаящих, женщин
святых,
чем святителей.
Перевод с сербского языка:
Нера- Легац Рикић
Александр Кузнецов
